ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ У МЕНЯ ЕСТЬ… Интервью с Александром Зацепиным

Автор: Анатолий Вейценфельд

Если кто уж точно не нуждается в представлении нашим читателям, так это композитор Александр Зацепин. В свои фантастические 96 лет он бодр, активен и работает над несколькими музыкальными проектами.

20 лет назад журнал «Звукорежиссер» уже печатал интервью с ним, и вот настало время теперь на новой платформе поговорить с Маэстро – узнать, что у него нового в творческом плане, что он думает о современных процессах в мировой музыке и о многом другом…

— Александр Сергеевич, последнее время вы дали много интервью в разных СМИ, так что не хочется задавать те же вопросы, что уже задавались, но, прежде чем перейти к глобальным темам, расскажите о самых последних проектах. Вот, например, новая запись музыки к фильму «Фантазии Веснухина», который в свое время стал известен именно благодаря вашим песням. Честно говоря, никто не помнит сюжет этого фильма, и кто такой Веснухин, а песни все помнят…

— Это часть большого цикла проектов Малика Аминова, который издал уже около десяти альбомов на виниле с саундреками старых отечественнных фильмов. Это полное собрание музыки, даже не вошедшей в фильмы, не только песни, но и вся закадровая музыка, даже короткие эпизоды – всё-все включено. Он проделал очень большую работу, собирал материалы, связывался с разными киностудиями, архивами и кинофондами, в том числе из Средней Азии. Проблема в том, что не все сохранилось, и как ни странно, хуже всего с сохранностью записей – на «Мосфильме». К тому же это монозаписи, и их пришлось с помощью специальных программ переводить в стерео, реставрировать, и потом уже они были изданы на виниле.

— Это архивный проект, или «римейк», новые записи старой музыки?

— И то и другое. Ряд номеров пришлось записывать заново, искать старые синтезаторы, восстанавливать партитуры. Старых нот почти не сохранилось, и дирижер Михаил Фадеев снимал на слух оркестровки и делал аранжировки на новый состав, меньшего размера. Так, «Фантазии Веснухина» почти полностью переписали, только два номера использовали из старой кинозаписи.

Другой проект – это музыка к мультфильму «Тайна третьей планеты», которую мы записали в прошлом году на «Мосфильме», звукорежиссёром был Геннадий Папин.

Еще один проект – альбом «31 июня», для него мы записали всю инструментальную музыку, а звукорежиссером также был Папин, и он отреставрировал оригинальные фонограммы, в частности, сделал стерео из моно.

У Малика есть оркестр, и он дает концерты с этой музыкой, например, концерт с музыкой из «Тайны Третьей планеты».

— То есть это не только студийный проект, но и концертный, сценический?

— В какой-то мере, хотя концертов немного.

— Я смотрю альбом «Фантазии Веснухина», и не вижу песен, только инструментальная музыка?

— Да, хотя в фильме были песни в исполнении Аллы Пугачевой. Но концепция проекта другая, только сама киномузыка.

— А как по звуку получилось? Вот это сочетание старых и новых фонограмм? Нет ли сильного контраста по качеству, по саунду?

— Нет, постарались сделать очень близко, стремились к единому звучанию. тут большую работу проделал звукорежиссер Арам Оганесян, отреставрировали, убрали шумы, произвели частотную коррекцию, и стало очень хорошо звучать.

Но это делают высококлассные специалисты, знающие эти программы, я в это не лезу, я знаю свои программы, в которых музыку пишу, мне этого достаточно. Это все-таки не дело композитора, этим должны заниматься инженеры, у композитора своих задач хватает.

— Вопросы более общего характера. Вы много десятилетий в киномузыке, а есть ли у вас сочинения крупной формы? Академические?

— Есть такие. Я оканчивал консерваторию в Казахстане, там в этом время как раз работал театр Наталии Сац, мой педагог был из Ленинградской консерватории, Брусиловский Евгений Григорьевич, прекрасный педагог, и моей дипломной работой был балет «Старик Хоттабыч», который шел на сцене 12 лет.

Там была интересная история – автор книги Лазарь Лагин написал сам либретто для балета, но ни один балетмейстер не хотел по нему ставить, говоря, что текст не подходит для балета, а автор упирался – «Нет, ставить только по моему либретто». А у нас балетмейстер сам написал либретто, по нему и поставили балет, но надо же получить разрешение автора… А Лагин ни в какую! В общем, через Москву, через министерство культуры как-то его уговорили согласиться, но с условием – ставят только в одном театре! Притом Новосибирский театр оперы и балета хотел поставить, еще где-то просили – не дали, только в Алма-Ате. Но 12 лет!

И до этого у меня была симфоническая сюита на индийские темы, тогда индийское кино и киномузыка были в моде. Потом меня Брусиловский много раз встречал в Москве и говорил: «Шура, (так он меня звал), ну вы же можете написать симфонию, оперу, балет, у вас же есть композиторская техника, вы же этому учились, что ж вы все в кино да в кино…» Я ему отвечал: «Евгений Григорьевич, ну я же не Прокофьев, не Шостакович, ну напишу я какую-то серенькую симфонию, и что? Чтобы потом гордо сказать – «А вот у меня есть симфония!»? Ну зачем это нужно…» Но сейчас у меня есть идеи написать балет или оперу, но не знаю, успею ли…

— Но музыкальный театр вам не чужой, у вас есть мюзиклы…

— Их у меня уже пять. Один в театре Нонны Гришаевой идет с успехом, там отличные актеры, с голосами, с движением, все работают в хорошем темпе. И готовим еще спектакль «Тайна Третьей планеты». Другая версия этого же мюзикла идет в Новосибирском театре, и в Петербурге в театре «Карамболь», (там же идет и спектакль «31 июня»), но там либреттисты сильно ушли от изначального сюжета, вставили персонажей, которых нет в мультфильме, адаптировали для детей и так далее. А то, что мы готовим, будет ближе к исходной идее.

— А кто либреттист?

— Сергей Плотов

— О, это опытнейший либреттист и прекрасный поэт!

Да, с ним работать очень хорошо, и он попадает в мой стиль работы. Я ведь сначала пишу музыку, а стихи надо писать потом на нее, это не все могут. Так что планы на будущее у меня есть…

— Мюзикл в последние лет двадцать у нас вообще пошел в гору, на афишах сплошь мюзиклы-мюзиклы-мюзиклы, хотя есть вопросы к их музыкальному и театральному уровню…

— Наш мюзикл все же отличается от американского, где жанр сформирован уже больше ста лет, есть школа, все сбалансировано – сама пьеса, оркестр, хореография, вокал, актерская игра… У нас и актеров мало, некоторые играют по очереди в разных театрах, потому что их раз-два и обчелся…

— А каково ваше мнение о киномузыке современной, вообще в мире, глобально? Что интересного происходит, куда идет?

— Искусство движется по синусоиде, то вверх, то вниз… Сейчас вниз, ничего особенно яркого не вижу, и на эстраде, кстати, тоже. Кого-то уровня Майкла Джексона нет даже близко. Что до кино, то много, так сказать, «таперской» музыки, то есть банальных музыкальных решений, эту музыку никто не запомнит и не вспомнит после фильма. Слишком много используют готовых шаблонов из компьютерных программ, но композитор не должен работать как музыкальный редактор или оформитель, подбирающий готовые куски. Много стало недостаточно профессиональных людей, готовых работать за маленький гонорар. И вот говорят – «Я пишу музыку экшн», а там и музыки нет…

— Экшн может быть очень разным. Взять высокобюджетный голливудский фильм, там такой экшн, в котором слышен пост-романтический симфонический оркестр, сложнейшее оркестровое письмо, Вагнер с Малером и Шостаковичем… Такое только мастер напишет!

— Да, это крупные проекты, а сейчас часто пишут и без оркестра, и без хорошей большой студии, и результат соответствующий… Но, может, я и не совсем прав, у меня очень мало времени смотреть длинные фильмы, слушать чужую музыку, следить за происходящим – у меня очень много работы, не успеваю знакомиться. Но общее мое впечатление – измельчание. Нет гигантов. Взять старое французское кино и современное – где актеры уровня тех, кто гремел в 50-70-е годы? Такая синусоида…

— Может быть, недостаточно учат? Несколько лет назад был случай – студенты-режиссёры ВГИК снимали свои дипломные короткометражки, и решили не пользоваться готовыми музыкальными библиотеками, а пригласить своих коллег, студентов композиторского факультета консерватории, для, как теперь говорят, коллаборации. Показали им отснятый материал, чтобы те к нему написали музыку. Но у композиторов визуальный ряд не вызвал никаких музыкальных ассоциаций, не смогли ничего написать…

— Это ожидаемо. В кино и театре вся музыка прикладная. Она зависит от картинки, от экрана, от игры актеров, от задумки режиссера, чтобы зрительный образ вызвал музыкальный образ… Надо ли этому учить? Не знаю, меня никто в консерватории не учил писать музыку для кино.

Я в консерватории чуть ли не на первом курсе написал пьесу, в мелодии которой часто повторялась одна нота. И педагог обратил внимание на это, я ему возразил, что там же эта нота каждый раз перегармонизована, звучит по-разному, а он мне: «Шура, какая гармония, народ не слышит гармонию, народ слушает мелодию, а в песне стихи».

— Кстати, о студентах. А вас приглашают выступить перед ними?

— Изредка приглашают, но не преподавать, а просто для беседы с аудиторией, рассказом о фильмах, песнях и т.п.

— А в ученики кто-нибудь просился, перенять ваш огромный опыт?

— Нет, не просились. Я не преподаю в вузе и педагогика мне не близка. В консерватории на старшем курсе я вел занятия с младшими студентами, но это просто была необходимая практика, а так в педагогике я не силен, это видимо, не мое. Я знаю прекрасных педагогов, но это не про меня.

— Я читал, что когда-то ваша дочь вам сказала, что вы не пишете современную музыку. А вот так ли надо, как иронически написал Есенин, «бежать за комсомолом»? Надо ли бежать за модой, стремиться к ультрасовременности? Ведь у каждого человека свой музыкальный мир…

— Сложный вопрос… В 70-х появился жанр рок-оперы, ее слушали миллионы, а мне это казалось примитивным музыкально по сравнению с джазом. Но учтите, дочь это сказала, когда была в 9-м классе (смеется)…«Мальчики сказали, что ты пишешь музыку для своего поколения»… А им это уже неинтересно. Я подумал-подумал… И понял, что не надо сравнивать с джазом или чем-то еще, «тут гармония слишком простая» или еще что-то в таком роде. Надо от сравнений уходить, абстрагироваться и изучить эту музыку.

Тут мне очень помог замечательный музыкант Виталий Клейнот, познакомил меня с отличными молодыми музыкантами, познакомил, кстати, с Аллой Пугачевой, помогал узнавать эту новую музыку…

— При этом сам Виталий Ефимович, а я его хорошо знал, был прекрасным джазовым музыкантом, тенор-саксофонистом, играл в лучших ансамблях, был лауреатом джазовых фестивалей…

— Да, он был универсал, играл все, и джаз, и рок, и очень много знал современной популярной музыки, стиль соул в том числе. Я работал с великими музыкантами, это и Георгий Гаранян, и Алексей Зубов, и другие музыканты, которые когда-то играли в оркестре Людвиковского, но когда надо было играть рок, им это было чуждо. Они играли со свингом, а когда надо играть ровные восьмушки, им приходилось ломать себя. А Клейнот привел новых музыкантов, чувствовавших пульс рока. Но, бывало, приходили люди, не знавшие нот, и Клейнот с ними сидел и занимался. Впрочем, я с этим столкнулся еще в Италии тогда же, в начале 70-х, у тамошних оркестров была такая же проблема при записи рок-музыки. А потом стали появляться грамотные рок-музыканты, с ними уже стало гораздо легче работать.

— И вы погрузились в изучение языка рок-музыки?

— Да, вот так и я постигал рок, причем мне надо было это делать быстро, и я за год освоил все основные приемы: как играет гитара, как работает синтезатор, хотя я еще не собирался писать музыку к «31 июня», такой и идеи еще не было. Причем за это время я еще и написал музыку к фильмам киностудий из Средней Азии. И за всего лишь год я понял, как строится такая музыка, и когда мне Леня Квинихидзе предложил работу над фильмом «31 июня», я уже был готов, я созрел. А то бы я просто не написал ничего

— Там у вас музыка скорее по стилю джаз-рок, с элементами соул, это же не банальный тяжелый рок…

— Да, тогда это было очень модно – «Чикаго», «Пот, кровь и слезы», «Земля, ветер, огонь», «Темптейшен». Конечно, обычного простого рока там не было. Это мне не близко, и к такому тонкому сюжету, как в этом фильме, не подходило бы совсем.

А вот чистый джаз я не пишу сейчас. Меня просили в питерском театре написать джазовый номер в спектакль, якобы у них есть актриса, которая импровизирует в джазовой манере… но зачем? Зачем в спектакль просто так, без связи с сюжетом и образом, вставлять импровизацию? Мне кажется, это не нужно.

— Кстати, недавно крупные западные лейблы опубликовали данные, что продажи старой музыки выросли на 14%, а продажи новой, наоборот, упали, и сейчас старая музыка занимает больше 70% рынка.

— Как интересно! Значит, и моя музыка имеет шанс стать более популярной среди нынешних слушателей!

— У вас много музыки, которая не теряет популярность уже десятилетия, многим песням больше полувека, но они не забыты и звучат до сих пор, да еще как!

— Надеюсь, что это так!

— Конечно, так, Александр Сергеевич! Большое вам спасибо за интересную и познавательную беседу!

— И вам спасибо! Привет читателям вашего журнала!