Ищем звукорежиссёрские таланты…

Автор: Анатолий Вейценфельд

Скоро уже четыре десятилетия, как в стране начали готовить профессиональные звукорежиссерские кадры на уровне высших учебных заведений. Процесс этот шел и идёт не без проблем, выработка системных и актуальных образовательных методик для обучения звукорежиссеров – дело непростое. К тому же в отечественном высшем образовании сложились три направления подготовки звукорежиссёров – это музыкальная звукозапись, театрально-концертная звукорежиссура и звукорежиссура экранных искусств. (Вообще-то по государственному образовательному стандарту эти три специализации называются несколько иначе, но автор здесь сознательно формулирует виды деятельности звукорежиссеров в соответствии с их реальным содержанием).

При том, что три эти специализации имеют много общего, имеется и важная специфика, которая требует обучения по разным программам с включением разных дисциплин, разных методик отбора, разных видов практики и так далее.

Неуклонно поднимается популярность профессии, а с ней растет и количество вузов, где готовят звукорежиссеров, расширяется география учебных заведений. Но, к сожалению, количество переходит в качество очень медленно, слишком уж это сложный и многофакторный процесс, включающий и квалификацию преподавательских кадров, и техническую базу вузов, и уровень подготовки абитуриентов.

Важнейшим этапом при обучении является самый первый – собственно отбор наиболее подходящих и способных абитуриентов. Для звукорежиссёрской специальности – это ещё и чрезвычайно сложная с методической точки зрения задача. Прежде всего потому, что обучение звукорежиссуре на уровне средних специальных учебных заведений появилось сравнительно недавно, только ищет правильные пути обучения, количество выпускников колледжей и училищ по специальности «музыкальное звукооператорство» невелико и, скажем прямо, не всегда эти выпускники на голову выше тех, кто еще не обучался профессионально звуковым технологиям. Поэтому основная масса абитуриентов приходит с нулевым уровнем, в лучшем случае это просто любители. В этом смысле преподавателям на вступительных экзаменах очень непросто. Если в исполнительских музыкальных специальностях уровень исходной подготовки абитуриента-пианиста, скрипача, вокалиста нагляден сразу во время исполнения конкурсной программы (при всех возможных случайностях), то выявить такой уровень у приходящих обучаться звукорежиссуре гораздо сложнее. Еще труднее выявить творческий потенциал, профессиональные способности.

Поэтому здесь требуется особенно тщательная проработка методик тестирования, проверки знаний, способностей, предрасположенностей и личных качеств абитуриентов. Ведь бывает так, что блеснувший на экзамене будущий студент, набравший в ходе тестирования высокие баллы, приступает к учебе… и неожиданно разочаровывает преподавателей, да и себя. Иногда это случается довольно быстро, а иногда процесс сползания растягивается на несколько лет, не раз от коллег приходилось слышать истории об уходе студентов (а то и отчислении!) с третьего и даже четвертого курсов. Мало того, бывают и провалы на выпускных экзаменах и защите диплома! Это катастрофа и для молодого человека, и большая неприятность для кафедры и всего вуза. Конечно, все хотят не допустить столь печальный итог… а ведь все начинается с вступительных.

В этих заметках я хочу поделиться своим многолетним опытом разработки методики и содержания вступительных испытаний, наблюдениями за абитуриентами, попытками найти «того самого» студента, в которого не жаль вложить все силы и знания. Мой опыт основывается на преподавании на кафедре звукорежиссуры факультета музыкального театра Российского института театрального искусства (ГИТИС), где некогда Виктором Бабушкиным была открыта первая в стране кафедра. В других вузах есть отличия в проведении вступительных экзаменов, но я буду писать о том общем, что свойственно отбору будущих звукорежиссеров в разных заведениях.

Итак, самым главным видом вступительного испытания я считаю проверку профессионального слуха. Мы исходим из того, что к нам приходят абитуриенты с здоровым в медицинском смысле слухом. Но очевидно, что этого мало. Очень приветствуются юноши и девушки, обучавшиеся в музыкальной школе, а ещё лучше в музыкальном училище. Однако надо признать, что традиционное сольфеджио и связанная с ним методика развития музыкального слуха не полностью совпадает с теми требованиями, которые слуху предъявляем мы. Некоторые нужные нам слуховые способности как бы «добавляются сверху» к школьному сольфеджио, а некоторые могут и заменить часть традиционных результатов занятий сольфеджио. Разумеется, никто не против, если будущий звукорежиссер чисто пропевает сложные мелодические ходы и модуляции, или уверенно пишет трёхголосный диктант, ну если он не замечает важные со звукорежиссёрской точки зрения нюансы, такое сугубо «музыкантское» владение сольфеджио нас не устраивает. Для звукорежиссуры первостепенным является осознанное слышание тонких, даже тончайших тембровых нюансов.

Поэтому самым первым слуховым испытанием является тест на восприятие сложных музыкальных фактур. Абитуриентам предлагается троекратно с небольшой паузой прослушать фрагмент записи оркестра и записать на листе бумаги по ходу звучания, какие они распознали инструменты и их сочетания, включая оркестровые группы. Чем более подробнее будет описание, тем выше оценка. Для теста, скажу прямо, выбираются очень сложные по оркестровой фактуре произведения, например, музыка к классическим голливудским фильмам.

Могут спросить – зачем абитуриентам предъявлять такую сложную музыку? Но от них никто и не ждёт, что они за три прослушивания дадут идеальную полную раскладку оркестровой фактуры произведения. Оценивается, так сказать, «степень приближения к идеалу». По многолетнему опыту можно сказать, что качественное «расслоение» между абитуриентами бывает очень значительным. Одни (к сожалению, немногие) дают описание, показывающее натренированный слух, знание тембров различных инструментов, хорошую ориентацию в фактуре и цепкость к мелким тембровым и исполнительским деталям. Такой результат показывает, что, скорее всего, перед нами тот самый «наш человек». Другие, увы, представляют лишь краткий список наиболее очевидных источников (например, ритм-секцию), причем не появление инструментов по ходу пьесы, а именно общий список «того, что было». Как правило, это абитуриенты с невысокой музыкальной культурой и узким кругозором, они просто не знают многое из того, что слышат. И такой результат теста оценивается невысоко.

Подчеркну, что это тест именно на распознавание тембров и слышание оркестровой фактуры. От абитуриентов не требуется анализировать особенности саунда, звукорежиссерских решений, технологий и т.п. Иногда, правда, поступающие что-то пишут по этим вопросам, но редко по делу, так что я всегда заранее советую не писать лишнего, чтобы не попасть впросак.

Далее следует тест на звуковой вкус и выявление нежелательных артефактов и искажений. Абитуриентам предъявляется фонограмма с внесёнными в неё изменениями негативного характера. Им предлагается оценить фонограмму как хорошую или плохую, и во втором случае описать, что именно им не нравится. Тест кажется довольно простым, но, удивительное дело, определённый процент ответов бывает «всё хорошо». В то время, как все совсем не хорошо… Те же, кто всё-таки оценивает фонограмму отрицательно, далеко не всегда слышат именно то, что с ней случилось на самом деле. Некоторые стремятся показать свою техническую эрудицию и сыпят названиями обработок, приборов, функций и алгоритмов – опять же, как правило, неточно или даже просто неправильно. Но этот тест, как и предыдущий и последующие – не на знание технологий, а на тонкость слуха. Высокий балл за этот тест ставится, если абитуриент сравнительно точно описал те проблемы в звучании, которые есть на самом деле. И пусть написано это будет простым бытовым языком, а не в точных научных терминах, – этого мы пока требовать от них не можем.

Следующие тесты являются компаративными. Абитуриенты слушают два коротких фрагмента одного музыкального материала и должны определить, есть ли между ними разница, и если есть, то в чем она. Выдам секрет – разница есть, но она на пороге различения. Человек с тонким слухом ее услышит или по крайней мере уловит, не столь одаренный разницу не почувствует. По опыту примерно треть абитуриентов пишут «разницы нет», некоторые ее почувствовали, но пишут не то, что на самом деле. Опять же тут не требуется строгая техническая терминология, ее они выучат потом, главное – чтобы слух работал правильно.

Завершая рассказ об этом этапе испытаний, выскажу свое мнение – всему можно научить, только слух от природы. Поэтому для нас в абитуриенте важнее не уже имеющиеся знания – это дело наживное! – а потенциал к профессиональному развитию, специальные способности. И главное тут – качество слуха.
Следующий этап по существу – традиционный экзамен «по билетам». Абитуриентам предлагается ответить на вопросы из области акустики, звуковой электротехники и электроники, звукотехнического оборудования. Конечно, это базовые знания – тут отличным подспорьем для подготовки является легендарная книга Бориса Меерзона, где эти вопросы освещены доступно и популярно, поэтому мы всегда рекомендуем ее абитуриентам для подготовки. Поступающий должен показать знание основ, но вместе с тем и понимание физической сущности элементарных понятий в той области, которой они хотят заниматься. К сожалению, часто абитуриенты последних лет демонстрируют знание школьной физики на «три с минусом», не знают Закон Ома или действие электромагнитного поля – ну, и получают соответствующие оценки. Если слабая «теория» сочетается с хорошими результатами слухового тестирования, у такого абитуриента есть шанс благодаря достаточному среднему баллу пройти по конкурсу. Хотя бывает обидно, когда слухач с плохим знанием физики проигрывает тому, у кого посредственные тесты, зато лучше с теорией. Ведь, как сказано: слух – главное!

В завершение профессионального экзамена кратко проверяется музыкальный слух. Тут, конечно, систематически обучавшиеся музыке в выигрыше перед самоучками или вовсе не имеющими музыкальной подготовки – занятия сольфеджио позволяют им узнавать интервалы, аккорды, функциональные последовательности. Выпускникам музыкальных училищ мы всегда особо рады, но и задания им достаются сложнее: альтерированные аккорды, несложные модуляции и т.п.

На второй день экзаменов происходит собеседование, которое в некоторых вузах называется коллоквиум (что, собственно, одно и то же). Это более субъективный экзамен, но мы стараемся и его сделать как можно более объективным с точки зрения и содержания, и оценок.

На коллоквиуме выявляются общекультурный уровень и знания абитуриента, его кругозор, интеллектуальное развитие, а также и специальная музыкальная эрудиция. Здесь мы пристально всматриваемся в личность человека и пытаемся понять его пригодность к обучению и дальнейшей работе в целом, как ни трудна эта задача. Кому-то может показаться, что мы затрагиваем далёкие от звукорежиссуры темы, и формально это так и бывает – но не бывает лишних вопросов. Ведь мы не машину обучаем простым производственным операциям, а человека, и надо выявить как его сильные стороны, так и слабые, которые потом могут сильно помешать обучению или вовсе выявить профнепригодность студента.
В целом можно сказать, что низкая приобщенность молодежи к мировой художественной культуре, о чем пишут уже многие годы, становится заметна на коллоквиуме во всей «красе», если здесь уместно это слово.

Основное внимание уделяется музыкальной культуре как базовой для будущего звукорежиссера дисциплине. Чем лучше знает историю музыки и музыкальную литературу абитуриент, тем лучше. К сожалению те, кто не обучался музыке систематически, показывают очень низкий музыкальный кругозор. Если абитуриент называет пять фамилий русских композиторов – это уже неплохой результат. Если называет хотя бы два-три написанных ими произведения – уже замечательно. С зарубежной музыкой дело обстоит ещё печальнее. Но, увы, и те, кто окончил музыкальные школы и даже училища, знают музыкальную культуру довольно поверхностно. Современную популярную музыку молодёжь знает, конечно, гораздо лучше, но и её – обрывочно и бессистемно. Разумеется, более высокие баллы получают те, кто обнаруживает более-менее широкий музыкальный кругозор и знание не только имен и названий, но и самой музыки.

Задаем мы вопросы и о театре – как драматическом, так и, что ещё важнее для нас, музыкальном. К сожалению, и тут знания редко выходят за пределы школьной программы, да и со знанием этой программы дело тоже обстоит неважно. Заядлый театрал среди абитуриентов – большая редкость. Поэтому даже поверхностные знания о театре приходится считать неплохим результатом.

Вопросы о литературе и изобразительном искусстве в таких условиях вынужденно носит формальный характер, абитуриенты демонстрируют самые базовые знания из школьной программы. В итоге поступающий, назвавший фамилии и произведения пяти композиторов, пяти драматургов, пяти писателей и пяти художников, уже производит впечатление чуть ли не эрудита-интеллектуала. Все это очень печально, но такова картина современного состояния нашей «ноосферы».

В конце собеседования мы предлагаем нашим абитуриентам по желанию сыграть на музыкальном инструменте – либо на фортепьяно, имеющемся в классе, либо на принесенном с собой. Из приносимого встречаются флейта, саксофон, кларнет, скрипка, аккордеон, ну и, разумеется, гитары. Обычно это выпускники музыкальных школ и училищ по классу соответствующего инструмента. Блестящая виртуозность во владении инструментом от них, конечно, не требуется, а вот выразительная игра без ошибок не очень сложных пьес нас вполне устраивает.

Вместо инструментального исполнения абитуриент может спеть под собственный аккомпанемент на фортепьяно или гитаре, либо acapella. Такого, чтобы мы порекомендовали абитуриенту после песенного номера срочно передавать документы на вокальную кафедру, пока не бывало, но некоторые поют вполне профессионально. Для звукорежиссера это тоже совсем не лишний навык.

После завершения двухдневного испытания остается принять решение по каждому поступающему. Его мы тоже стараемся объективировать, поэтому ориентируемся на сумму баллов по итогам первого дня и оценки, полученные на собеседовании. С одними абитуриентами быстро становится все ясно – данных для обучения звукорежиссуре у них недостаточно. Есть и те, с кем «все ясно» по противоположной причине – на экзаменах они показали себя отлично. Сложнее с «центристами» – тут иногда все решают единицы баллов, кто-то написал неплохой письменный слуховой тест, но не был силен в теории и не убедил на собеседовании, кто-то, наоборот, хорошо сдал устный экзамен и обнаружил неплохой культурный уровень, но слуховой тест слабый, это настораживает…

По каждой спорной фигуре приемная комиссия долго дискутирует, и в итоге проходят те, кто показал себя лучше (или чуть-чуть лучше) чем конкурент. И еще – немалую роль может сыграть такой неожиданный фактор, как результаты школьного ЕГЭ. Бывали случаи, когда конкурс проходили абитуриенты с посредственными результатами экзаменов, но с отличным баллом ЕГЭ. Это кажется не очень справедливым в профессиональном плане, но увы, правила приема никто не отменял.

Так или иначе, в начале сентября счастливчики получают студенческие билеты и начинается новая жизнь. Станут ли они через несколько лет профессионалами, в этом момент не знает никто. Но наша задача – максимально этому способствовать, стараться раскрыть их способности к развитию, чтобы через какое-то время сказать – «удачный курс, мы в них не ошиблись».